Асино лето
Глава 12
Это только сказать легко: «Дурацкая дискотека! Я и не хотела на нее идти!» А на самом деле очень хотела! Особенно когда девчонки начали собираться-наряжаться. Ася сидела на своей кровати, смотрела на веселую суету, и было ей грустно-обидно. Не из-за дискотеки, а из-за того, что она опять одна.
— Ты, Ася, какая-то единоличница, — сказала Наташка Ястрова. — Гуляла где-то, теперь вот опять не с отрядом.
— Сама виновата, — фыркнула Настя, а Саша Лазарева улыбнулась и поправила распущенные волосы: конкурентов нет.
Ася на реплики не отвечала. Хотя могла поспорить, что путешествие к Речному царю интереснее дискотеки. Но беда в том, что сейчас она сама не очень была в этом уверена. А нарядное платье кораллового цвета так и пролежит в чемодане. А оно, между прочим, гораздо красивее, чем Сашино и даже чем Настино! Ася легла лицом к стене. «Зато ночью я увижу, как распускается звездная герань, — думала она, чуть не плача, — вот девчонки удивятся, когда проснутся…»
На кровать к Асе подсела Сашенька, не красавица с косой, а другая — Рекунова. Сашенька Рекунова сказала:
— Ася, ну ты не переживай. Это всего-то первая дискотека. Будут же еще…
Слезы были уже совсем близко.
— Конечно, — тихо сказала Ася.
Подошли Карина и Маша Скрябинская.
— Ну, хочешь, мы с тобой останемся? — мужественно предложила Маша.
Ася села и вытерла слезы:
— Нет, что вы, девочки! Идите, конечно! Спасибо…
— А ты тут плакать одна будешь, да?
— Нет. Правда! Это я так… Я посижу, почитаю… или погуляю.
— Лена тебе запретила из корпуса выходить, — сказала отличница Болотова.
— Чего ты лезешь? — возмутилась Карина. — Мы не с тобой разговариваем.
— Да ладно, — отмахнулась Ася и тяжело вздохнула.
Зашла вожатая Лена и велела всем выходить на веранду. На Асю посмотрела многозначительно. Ася опять отвернулась к стене. Дверь Лена заперла на ключ, и Ася осталась одна на всем белом свете.
Она побродила по палате, три раза перечитала отрядный уголок и призыв «Надо, надо умываться по утрам и вечерам…», взяла и отложила книгу. Потом достала свое нарядное коралловое платье. Погладила его, надела, покружилась по холлу. С обидой подумала про гномов: «Мы придем в полночь!» Могли бы и сейчас прийти, побыть с ней, ведь это из-за них она здесь одна мается.
Вдруг в мальчишеской палате что-то зашуршало, завозилось, заскреблось, заохало… Ася замерла. Может быть, гномы? Нет, это что-то побольше Севы, Ежа и Горыныча, вместе взятых… Может, это Угомон Костюша из седьмого корпуса или Белый монах? Ася испуганно вжалась в подоконник. Несмотря на дружбу с гномами и феями, несмотря на знакомство с Речным царем, привидений она боялась. За окном сгущались сумерки, и возня в мальчишеской палате становилась жуткой.
Где-то прокричала ворона — сердито, зловеще. Вдруг дверь заскрипела протяжно, и на пороге возникло что-то белое… Оно приближалось, бесформенное, колеблющееся… оно… привидение! Ася завизжала и бросилась в свою палату. Она захлопнула дверь и вцепилась в ручку. Хотя, кажется, призраки умеют проходить через стены. В дверь забарабанили, и самый обычный голос сказал:
— Пашка, не бойся, это я. Да ладно, чего ты… Испугалась, что ли? Открой, это я — Колька.
Ася заревела и сползла по стенке на пол. Колька с простыней на плечах зашел в палату, потоптался у двери и сел рядом с Асей.
— Ну чего ревешь?
— Дурак! Ненавижу тебя! — выкрикнула Ася и вскочила. — Немедленно убирайся и…
— Ася…
— Ага, сейчас, значит, «Ася»! — Пережитый ужас выливался из Аси слезами.
— Ну хватит тебе реветь! — рассердился Колька. — Я думал, ты не из пугливых…
— Не из пугливых?! Тебя бы вечером в корпусе одного закрыли и… И вообще! Почему ты не на дискотеке?
— А чего там делать? — как-то неловко сказал Колька и закусил губу, будто боялся сказать лишнее. — Я под кроватью спрятался.
Ася села на тумбочку, вытерла слезы. Дурак этот Кукумбер, и вправду дурак!
— Пашка, ну не сердись, а?
— Перестань называть меня Пашкой!
— Не перестану, пока не пересердишься!
Ася набрала в легкие побольше воздуха (уже ничто не щекотало и не пузырилось внутри), выпустила и сказала:
— Ладно, я пересердилась.
Они помолчали, посидели, не глядя друг на друга. Потом Колька сказал:
— А у меня орехи в сахаре есть. Хочешь?
— Хочу.
