Асино лето
Глава 42
Потянулись бесконечные, томительные дни.
Ася учила Юми разным командам, пропалывала с Сашенькой грядки в саду, играла в пионербол, помогала Лене газету рисовать и даже в интеллектуальной игре «Взломщик» поучаствовала. А думала только об одном: зелье, зелье, зелье.
Вода живая, яблоки И папоротника цветок, Волшебный клевер, Солнечный козленок, Незабудки, мята, Смородина, рябина… Вода живая, яблоки И папоротника цветок…
И так без конца.
— Что ты все время бормочешь? — удивлялась Наташка.
— Я? Нет, это я так, ерунда всякая…
Ей бы радоваться — ведь просто чудо, что удалось все собрать, найти, что цветок папоротника расцвел не на Камчатке и не в Перу, что Степан проболтался Василию Николаевичу, что такие замечательные ребята у них в отряде… Но на сердце тяжело, будто ничего не вышло. Все как надо вроде бы, но… А вдруг на незабудки кто-нибудь все-таки посмотрел? Или Речной царь обманул (он может!) и воды дал не 400 миллилитров, а 350? Он может… Вдруг ТАК посаженная яблоня не считается? Или яблоки силу потеряли оттого, что их не Ася сорвала? От всех этих мыслей наваливалась на Асю то черная тоска, то судорожное волнение, когда и делать ничего не можешь, и усидеть на месте не в силах.
В один из черно-тоскливых дней приехала веселая, довольная поездкой мама с загоревшими, подросшими близнецами и уставшей бабушкой. Привезли Асе целую гору сладостей и подарков, умилялись Юми, засыпали Асю вопросами.
— Нет, Ася, ты, пожалуйста, не увиливай, а скажи прямо: зачем волосы обрезала? Мама, ты только посмотри, какое самовольство! — обратилась она к бабушке. — Такие косы были! Взяла и срезала под корень, да еще не рассказывает…
— Взрослеет девочка, — вздохнула бабушка.
— Не посоветовалась, разрешения не спросила! Что за дела, Ася?
В общем, не сносить бы Асе головы, но тут, на ее счастье, Савелий полез в воду, а Соня запустила в него комком тины. Савелий заревел и кинулся на нее с кулаками, Соня бросилась наутек — и прямо к дороге, по которой ездили машины. «Надо узнать у Кондрата Тарасовича, можно ли будет потом, после всего, рассказать маме правду», — подумала Ася и с особой нежностью поцеловала Юми в нос — мама забирала ее с собой.
Несколько раз Ася летала к Грозовому дому. Долетит, покружится над поляной и улетает. Даже не опускалась, не топала ногой, говоря заклинание: «Гром и молния!». Боялась, что если дом покажется, то так сильно захочется зайти, что не удержится.
Еще Ася с Савушкиным познакомилась. Савушкин был известным на весь город художником, потому что его рисунки печатали в столичном детском журнале, он уже иллюстрировал настоящую детскую книжку, а в городе постоянно проходили его выставки. Савушкину всего четырнадцать лет, он во втором отряде, но художник он самый настоящий. Ася познакомилась с ним в саду. Она пришла сюда утром, до зарядки (Сашеньку искала) и увидела, что недалеко от забора, присев на корточки, веснушчатый Савушкин что-то быстро-быстро рисует в альбоме.
— Тихо! — попросил он Асю. — Не спугни.
На разноцветном заборе, свесив ноги, сидели разноцветные чумсики. Они спиной сидели и Савушкина с Асей не видели.
— Чудо, правда?
— Это чумсики.
— Откуда ты знаешь?
Ася неопределенно пожала плечами.
— Ты с ними знакома?
— Ну, немножко.
Тогда Савушкин нарисовал и Асю.
А как-то ночью Кирилл, Азат и Артем позвали девчонок мазать шестой отряд. Согласились на эту авантюру только Наташка, Ася, Варя, влюбленная в Кирилла, и Аленка, которая с появлением Юми раздружилась с Вигилянской и делала теперь все, как Наташка.
Они нагрели зубную пасту и тихонько пробрались на другую половину своего корпуса, в палату мальчишек шестого отряда. Но оказалось, что там никто не спит, а рассказывают страшные истории и едят черемуху. Горе-мазатели хотели дать деру, но добрый шестой отряд великодушно простил их, угостил черемухой и страшной историей. Кто-то предложил намазать первый отряд, и они мелкими перебежками пробрались в седьмой корпус, дрожа от страха и собственной наглости.
Утром разъяренный первый отряд пообещал «разукрасить этих салаг под хохлому». Но так как непонятно было, кого именно надо разукрасить, а на весь лагерь пасты не хватит, то гнев их вылился впустую.
Потом они с гномами затеяли сплав по реке. Асе дали уменьшительного меда, чтобы ей тоже было интересно. Связали плот. Река при гномьем росте казалась невероятно огромной, больше Волги, на которую Ася ездила с папой прошлым летом. А ведь это еще не вся река, а только излучина, огибающая остров! А течение! Вот это да!
— Я боюсь, — попятилась Ася.
— Да ты что! Это же ПРИКЛЮЧЕНИЕ! — возмутился Горыныч.
— А если мы утонем?
— Старый гном сходит к Речному царю и вызволит нас, — беспечно сказал Еж.
В общем, построили плот и поплыли. Хотя нет, слово «поплыли» тут не подходит. Вода подхватила их плотик, как листик, и понесла с такой силой, что оставалось только визжать от скорости, восторга и жути.
— Нас несет в Долину Семи Радуг!
— А что это?
— Волшебная страна!
— Класс!
— Прасковья! Думай, что говоришь! Оттуда дороги нет!
— Почему?!
— Туда попасть можно только по реке, а как ты вверх по течению-то поплывешь?
— А-а-а-а!!!
Река сделала крутой поворот. Это кончился остров. Излучина впадала тут в основное течение реки. Здесь была стремнина, и волны, каждая с дом, навалились на плотик со всех сторон. Ася зажмурилась. Река стала как море. Вода клокотала и бурлила на перекате, будто выговаривала свои водяные слова.
— Нужно к берегу! Гребите! — прокричал сквозь ее рев Горыныч. Более нелепой команды нельзя было и придумать. Бороться с такой водой при гномьем росте было все равно что пытаться ладонью сдержать цунами или смерч.
Вдруг небо потемнело, на солнце наползла темно-лиловая туча, потом двинулась вдоль реки. Она будто нарочно искала наших путешественников, потому что остановилась прямо над ними и тут же разразилась дождем.
— Спасайся кто может! — крикнул Сева и рванул вверх, за ним бросились остальные.
И вовремя: плот опрокинуло. Сначала им удавалось увертываться от тяжелых, но пока еще редких капель, но стоило дождю набрать силу, как братьев-гномов и Асю, словно гвозди, вколотило в воду.
— Держись, Ася! — крикнул Горыныч и кинулся к ней на помощь.
— Сам спасайся! — успела она крикнуть ему в ответ и ушла под воду. «Как глупо погибнуть сейчас и так вот… не из-за чего… Интересно, кончится действие уменьшительного меда, если я буду уже мертвая? А если нет, то меня не найдут… И я буду пропавшая без вести…» Печально-торжественные Асины мысли были бесцеремонно прерваны. Чья-то рука схватила ее за воротник рубашки и потянула вверх. Чья-то огромная и грубая рука. Она подняла Асю высоко над водой. «Великан!» — ахнула Ася, но тут же вспомнила, что это она сейчас — гном. А «великан» уже вытащил из воды гномов, швырнул их на берег и проворчал сердито:
— Вот и сидите тут, нечего в воду соваться. А то утопнете, опять воду клянчить придете, царское добро разбазаривать.
И только когда «великан» погрузился в воду, Ася поняла, что их спас Водяной, ворчливый слуга Речного царя.
